О нас

400 человек, принявших участие в гастролях, 13 показанных спектаклей, грандиозный концерт хора, первое выступление оперы с солисткой Мариинского театра Ларисой Гоголевской — в «Огненном ангеле», масса балетных дебютов (например, Нины Капцовой в партии Ширин в «Легенде о любви», Екатерины Крысановой и Андрея Меркурьева в партиях Зины и Петра в «Светлом ручье»), громкие аплодисменты публики, приглашение вернуться, не оттягивая следующий визит на тридцать лет, — таковы самые общие, но весьма впечатляющие характеристики тура Большого театра в Новосибирск. Театр регулярно воплощает в жизнь гастрольную программу «Большой — России», но таких масштабных гастролей не было уже давно. Даже если сравнивать с зарубежными — по своему размаху были адекватны только лондонские, что прошли этим летом.

Между тем, организация подобных гастролей всегда приносит массу проблем . На один из самых востребованных спектаклей (Дмитрий Черняков — свой человек в Новосибирске, и его новый московский спектакль — «Онегина», конечно, ждали с особым интересом) — пришлось значительно сократить продажу билетов. Как ни сокрушались зрители, но публику пустили только в партер, доступ к остальным местам был закрыт.

Рассказывает заместитель генерального директора Большого театра Антон Гетьман:
«Разумеется, мы были бы рады, если бы зал был заполнен на все свои 1774 места. Но „сократились“ сознательно: проблемы возникли у режиссера и художника по свету. Спектакль ведь создавался под определенные пропорции зала. На нашей Новой сцене он выглядит и воспринимается в абсолютно камерном ключе. В том числе, и с точки зрения светового решения. В Москве расстояние от первого ряда до начала павильона всего восемь метров. От аппаратуры, которая на Новой сцене висит над центральной ложей (она обеспечивает фронтальный свет) до начала павильона — около двадцати восьми метров.

А в Новосибирске оказалось, что останься все на своих местах, эти цифры надо было бы умножить на три. То есть невозможно поставить свет, который нужен для этого спектакля. И у артистов нет возможности работать камерно, а это значит, что страдает к тому же еще и режиссерское решение. Таким образом, чтобы сохранить дух и облик спектакля, мы оказались вынуждены искусственно создать в зале камерную обстановку. И количество мест для зрителей сократили, и свет фонарей направили определенным образом, и даже несколько приглушали свет в зале перед началом и в антракте. В общем, наш камерный „Евгений Онегин“ на этой огромной сцене не потерялся».

Гастроли, помимо всего прочего, еще и очень дорогое удовольствие. Билеты стоили недешево, но Большой, не забывая о заявленной им социальной миссии, постарался вовлечь в свою орбиту и публику не с самыми высокими доходами.

Антон Гетьман:
«По договоренности с Большим театром, билеты на хоровой концерт были практически целиком выкуплены мэрией Новосибирска. И в первую очередь это было сделано для распространения билетов среди жителей города со сравнительно низкими доходами. Мы должны были предоставить возможность услышать нас и той части публики, которая не может купить билеты по тем ценам, что были установлены. Для этого и был организован хоровой концерт. (Впоследствии некоторая часть этих билетов, менее тридцати процентов, все-таки попала в розничную продажу, но уже через мэрию.) Я на этом концерте присутствовал и могу свидетельствовать, промаха с залом не было. На этот концерт пришла очень музыкальная, очень „правильная“ публика». Тем более что исполнялось «Всенощное бдение» С. Рахманинова, а оно, как известно, всегда пользуется спросом у меломанов.

Главный дирижер Большого театра Александр Ведерников рассказывает о личных творческих впечатлениях от гастролей (он дирижировал оперой «Огненный ангел»):
«Я был доволен тем, как прошел спектакль. Музыкальное партнерство с нашей приглашенной солисткой, Ларисой Гоголевской, на мой взгляд, состоялось. Конечно, у нее большой опыт исполнения этой партии, но дело не только в этом. Она потрясающе артистична и великолепно работает в ансамбле. Чего жаль, так это того, что в Новосибирске нет бегущей строки. „Огненный ангел“ — сложная опера, партитура достаточно насыщенная, поэтому слова не всегда можно расслышать по объективным причинам. Наверное, нам стоит задуматься, не включать ли в таких случаях в гастрольные буклеты полный текст либретто.

Что касается акустики только что отреставрированного зала, то я не могу говорить о ней с полной уверенностью, поскольку все-таки оцениваю результат изнутри и должен во многом ориентироваться на мнение со стороны, из зала, полагаясь на людей, которым доверяю. Собственно, на генеральной репетиции мы, в основном, этим и занимались. Специфика этого зала заключается в том, что его принципиально надо подзвучивать, всегда. А нам необходимо было найти какое-то соотношение между громкостью нашего естественного звучания и степенью активности, с которой нас подзвучивали. Люди, которые слушали спектакль со стороны, потом говорили мне, что баланс был найден удачно.

Здесь установлена дорогая и, скорее всего, очень функциональная акустическая аппаратура. Однако проблема в том, что на аппаратуру во время реконструкции выделяются целевые деньги, но после реконструкции никто не выделяет целевую зарплату специалистам, которые работают с этой аппаратурой. Ну и потом, это же действующий театр, а для того, чтобы как следует освоить весь функционал, который стал доступен после реконструкции, необходимо время, а его-то, как известно, всегда и не хватает».

Антон Гетьман:
«Это был первый театр в России, переживший подобную реконструкцию и „вышедший“ из нее, поэтому методик никто не знал. Новосибирцы были первопроходцами. Большому театру будет уже легче. Ведь войти в реконструкцию — это большая проблема, но выйти из реконструкции, не потеряв действующего репертуара, — проблема не меньшая, если не большая. Весь репертуар, который был приспособлен к условиям сцены до реконструкции, надо заново приспособить к совершенно иной технологической ситуации. Казалось бы, что тут сложного: если на плохой сцене это шло, так какая проблема поставить это на хорошей? А выясняется, что это ох, какая непростая задача.

Причем сложность зачастую заключается даже не в том, чтобы провести работы по восстановлению, а в том, чтобы найти для них время. Взять тот же новосибирский театр. С декабря прошлого года у них шестьдесят пять процентов названий, которые теоретически есть в репертуаре, сейчас не идут — именно потому что они не приспособлены к новым условиям сцены. И я это очень хорошо понимаю: у нас на Новой сцене могли бы идти несколько спектаклей, которые сейчас там не идут. Мы просто не можем найти 10 дней, когда надо остановить театр и их туда перенести».

Директор Новосибирского театра оперы и балета Борис Мездрич пожелал Большому театру успешного окончания реконструкции, но подчеркнул, что в случае каких-либо сложностей сцена Новосибирского театра всегда готова принять гостей из Москвы. Впрочем, если сложностей не будет, все равно готова.
Интервью взял Борис Лифановский