Слава Галины Улановой была огромной, но после того как ушла со сцены и начала педагогическую деятельность, она стала самой настоящей культовой фигурой — живым символом и легендой русского и советского балета. Во второй половине ХХ столетия были широко известны многие «действующие» балерины, но само понятие «русский балет» ассоциировалось прежде всего с двумя именами — давно умершей эмигрантки Анны Павловой и гражданки СССР, небожительницы Галины Улановой. (Например, в известном фильме С. Герасимова «Дочки-матери» героиня Тамары Макаровой, руководитель самодеятельного хореографического коллектива, приблизительно так объясняет выбор имен для двух своих дочерей).
Уланова была большим мастером. Не обладая выдающимися техническими данными, она производила на зрителей колоссальное впечатление благодаря выверенности своих движений и ракурсов поз, которым умела сообщать негромкую, но необычайно проникновенную эмоциональность. Ученица Улановой, блистательная балерина Нина Тимофеева говорила, что у нее комок подступал к горлу при первом же появлении улановской Жизели, а точнее — даже до него, когда Уланова, отзываясь на стук Графа Альберта, только приоткрывала дверь своего маленького домика.
Именно о таких эмоциональных потрясениях — до слез, до того, что при взгляде на ее хрупкую фигуру перехватывало дыхание, — говорили и писали многие очевидцы танца Улановой. Известный американский фотограф и журналист Альберт Кан, получивший разрешение в течение некоторого времени последовательно запечатлеть и описать труды и дни знаменитой советской балерины, нашел немало высоких слов для нее и ее искусства. Но, наверное, самым лестным эпизодом был его рассказ о съемках все той же «Жизели». На одном из спектаклей ему долго не удавалось навести фокус. Потрясенный таким не свойственным ему непрофессионализмом, Кан никак не мог понять причину, пока не осознал, что плачет и это собственные слезы мешают ему наладить объектив его фотоаппарата.
«Дорогая Галина Сергеевна! Вы большая, большая артистка, и я со все время мокрым лицом смотрел Вас вчера в „Золушке“ — так действует на меня присутствие всего истинного большого рядом в пространстве».
Борис Пастернак
Казалось поразительным, что такая одухотворенность, лиризм, чистота и недосказанность, присущие ее танцу, соединялись с железным самоконтролем и скрупулезной, без отступлений и до мельчайших нюансов, выстроенности движений и сценического поведения. Однако это не мешало ей оставаться чуткой и восприимчивой артисткой. Майя Плисецкая, неоднократно танцевавшая с Улановой в одних и тех же спектаклях, рассказывала, что любила «подловить» ее неожиданной «репликой»: Уланова реагировала мгновенно.
Она была из тех легендарных артистов, что сделали балетной труппе ГАБТ имя «Большой балет». А у нее самой было множество потрясающих имен. Великая немая, Обыкновенная богиня, Мона Лиза русского балета — и это только из самых известных.