О нас

Один день Ивана Васильева
Последнее, что можно сказать о происхождении балета «Спартак», — то, что он возник парадоксальным образом. Настолько все в нем взаимосвязано — его идеологическая подоплека и монументальность, литературная основа и его эстетика.

Вспомните скульптора Екатерину (Елену — ред.) Янсон-Манизер, творчество которой переосмыслено и вновь востребовано сегодня, — оно было продуктом своего времени, как и эта хореография с ее предопределенными чертами — динамикой, мощными линиями, ясными, требующими четкого восприятия, прыжками во всех возможных вариантах (прыжок здесь приобретает особенное значение).

Янсон-Манизер создала сотни скульптур на балетную тематику (среди них и Фригия), в которых героический пафос соединился с реализмом. То же самое и в этом балете, воплотившем общий ход хореографического осмысления этого сюжета и доведшим его до кульминации, так что и сегодня мы считаем «Спартака» произведением, которое будет жить всегда. (Нечто похожее произошло в XIX веке с «Лебединым озером»: его премьера забылась, затем последовала вторая версия и, наконец, после серьезного пересмотра как либретто, так и партитуры, — третья, удачная). Чтобы балет продолжал жить, нужны такие танцовщики, как Иван Васильев (Приморский край, 1989), который медленно, но верно (и вполне заслуженно) занимает достойное место на Парнасе балетной элиты. Фригию Нины Капцовой (Ростов, 1978) мы особенно оценили в третьем акте, в то время как Красс Александра Волчкова (Москва, 1978) демонстрировал свой деспотизм на протяжении всего балета. Эгина Екатерины Шипулиной (Пермь, 1979), просто идеальная как по замыслу, так и по его воплощению, была невероятно гордой и в своем соло, и в адажио второго акта — ее кульминационной сцене.

В «Спартаке» есть конкретные аллюзии на ту хореографическую традицию, которую исповедует и сам Григорович, — например, вакханалия, апеллирующая к «Вальпургиевой ночи» Лавровского (1941; на самом деле, 1949 — ред.), которая в свою очередь нашла отражение в баланчинской версии «Фауста» в Парижской опере (1975). «Спартака» можно анализировать с разных сторон, начиная с богатого тематизма музыки и заканчивая формальным разбором сольного выхода Эгины и ее последующего адажио с Крассом, а также и всей этой искусной хореографической вязи.

Танец московской труппы тоже изменился — пребывая в рамках стиля и манеры Большого. Тот факт, что он отличается чистотой отделки, хотя и не достигает эстетического перфекционизма Мариинского театра, позволяет говорить о совершившемся обновлении школы. Эта постановка тщательно сохраняется (ей 40 лет), а сценография Вирсаладзе остается в неприкосновенности, вплоть до пола, на котором танцуют.

Это был день выдающегося балета, и день Ивана Васильева — из тех, что не забываются и остаются в анналах театра.

Роджер Салас
«Эль Паис», 06.09.2009

Герой, который нам нужен
Конечно, мы не видели этого «Спартака» в Мадриде, но в любом случае знаем его легендарных героев — Владимира Васильева и Екатерину Максимову, танцевавших на премьере в 1968 г. Сейчас балет Большого театра привлекает своих молодых танцовщиков к возрождению поистине исторического оплота труппы. Речь идет о хореографе Юрии Григоровиче, управлявшем судьбами Большого театра на протяжении 30-ти лет и после суровой борьбы между сторонниками и противниками его диктата покинувшем свой пост в середине 90-х, и о его творении — третьей (и однозначно успешной) русской версии «Спартака» с образом героя, идеально подошедшим для советской пропаганды.

21-летний Иван Васильев — Спартак на первом представлении — показал себя очень хорошим восприемником роли: в его действительно впечатляющих вариациях ощущались мужественность и бешеная энергия. Чтобы быть образцовым в этой партии, ему недостает роста и манеры держаться, которая приходит только с возрастом. Но его исполнение от начала до конца было демонстрацией силы и мощи: в серии гранд жете, когда в полете он едва касался пола, больших прыжках с переменой позы в воздухе или турах. Незаметные приземления и скорость, с которой он делает «связки» между движениями, показывают, что его физические данные уникальны.

Нина Капцова, балерина с красивыми линиями и чистым, невинным лицом, сообщила своей Фригии нежность и некоторую неуверенность. Обоим влюбленным не хватило страсти в дуэтах, которые хореограф снабдил очень сложными маневрами, например, когда партнер выходит на высокую поддержку от самого пола.

Когда те уходили в тень, подхватывали эти. Александр Волчков (Красс) показал себя во всей красе в своем соло мести и в tours en l’air по кругу. Безупречно.

Не потерялась на фоне Васильева и Эгина Екатерины Шипулиной. Она нарисовала идеальный портрет возлюбленной Красса, дерзкой и властной: ближе всех к такому образу Плисецкая — вызывающие руки, повороты тела, мощные батманы.

Во времена диктатуры и рабства актуализация этой истории была бы к месту, но сегодня это уже прошлое — и этот «Спартак» в том числе. Не очень понятно, почему после четырнадцати лет отставки этот балет вновь демонстрируют как флаг, но все же хорошо, что на сцене театра Реал было явлено произведение, обозначившее стиль и эпоху.

Тембры и цвета
Не стоит смотреть этот балет, сохраняя дистанцию и принимая во внимание его наивность. В начале хореография рисует «общий план» героической фрески — и она не выносит особо пристального взгляда. Начинает казаться архаичной, как бы целиком заключенной в ритм эпической, яркой, почти без деталей, музыки. И пытается выразить ту масштабность, передать которую может только кино. Балет верен своим цветам и краскам, но порой возникает ощущение, что мы переносимся на Карибы — когда хореография включает движения бедрами, а движения солдат иногда кажутся более подходящими для музыкальных ревю.

Балет разделен на три акта и десять сцен, в каждой из которых есть соло. Идея хореографа и композитора создать героико-эпическую картину с лирическими мотивами оказалась удачной. А в третьем акте преодолевается и дистанция между внешней стороной балета и содержащимися «внутри» эмоциями, поскольку наибольшая театральная экспрессия здесь обеспечивается солистами. И очень эффектна последняя сцена, в которой герой предстает проткнутым копьями.

Языческий мученик. Эмоциональная эмблема спектакля, созданная пластическими театральными средствами. Строгая сценография с «высоким» планом, привлекающие внимание костюмы и светопартитура, построенная на больших контрастах, работают как активаторы эмоций и обобщают действие подобно комиксам.

Хулия Мартин
«Эль Мундо», 07.09.2009

Васильев спасает Большой
Сложно быть лучшим учеником класса: всегда требуют больше, чем от всех остальных. Большой годами получал самые высокие оценки, но вчера в театре Реал выдающегося результата не достиг, притом, что показал балет, который считается его визитной карточкой, — «Спартак». Ритм хореографии Григоровича захватывает зрителя и «держит» его на протяжении более двух часов, но обилие движений обрекает танцовщиков на техническую неточность, что нетипично для русской школы. Вина, естественно, лежит не только на хореографе. Этот состав исполнителей, отличающийся своей молодостью, концентрируется на экспрессии и выразительности и порой забывает о том, что техника — это необходимый минимум требований, предъявляемых классическим балетом. Особенно это касается кордебалета и троек, неритмичных и нескоординированных, в то время как солисты Васильев (Спартак) и Шипулина (Эгина) оправдали все ожидания и воплотили самые смелые надежды.

Раб поразил своими прыжками и вращениями, отвечавшими задуманной эффектности спектакля в целом. Его экспрессивная игра ничего не потеряла несмотря на все те усилия, что требует от исполнителя эта партия. Шипулина, бесспорно, выделялась из всего остального женского состава, она даже затмила своего партнера Красса в исполнении Волчкова, от которого мы ожидали больше мастерства, чем демонстрации внешних эффектов.

Эта версия «Спартака» (ей уже больше 40 лет) имеет свои плюсы и минусы. К первым, помимо уже упомянутой драматической насыщенности, относится удачное построение массовых сцен — сражений, восстаний, празднеств, — логичных, связных, не содержащих ненужной пантомимы, которая может так навредить постановке. Григорович также попал в точку, включив в балет необычные для классической традиции движения — где-то более, где-то менее удачно.

Политический посыл
В общем, «Спартак» представляет собой цельный спектакль, очень поддержанный музыкой Арама Хачатуряна и сценографией Симона Вирсаладзе, простой, но величественный (а это фирменный знак Большого театра), обладающий ресурсами для того, чтобы усилить собственную притягательность. К тому же, он представляет дополнительный интерес, являясь образцом так называемого советского балета (таковые есть и в репертуаре Мариинского театра), в котором романтизм отходит на второй план, чтобы дать возможность исследовать другие «повествовательные» возможности танца. В данном случае это — политическая пропаганда.

Лаура Сеоане
«Ла Расон», 07.09.2009

Большой в чистом виде
Положение танца, особенно балета, в театре Реал неясное. Его по-прежнему считают чем-то второстепенным и включают в программу почти из снисхождения. Такие спектакли, как «Спартак», показанный в субботу балетной труппой Большого театра, подтверждают мысль о том, что балет в жизни этого театра может играть главную роль.

Юрий Григорович создал своего «Спартака» в апреле 1968 г. К тому моменту уже существовали две версии этого балета Арама Хачатуряна (постановки Леонида Якобсона и Игоря Моисеева), но ни одна из них не имела успеха у публики. Григоровичу балет покорился. Более того, его спектакль ознаменовал наступление новой эры Большого, одного из самых выдающихся театров в истории балета, в 60-70-е гг. пережившего еще один золотой век.

До сих пор не было возможности увидеть в Мадриде «Спартака» Григоровича целиком, поэтому вполне естественно, что он вызывает интерес и спустя сорок лет после премьеры, причем, не только как объект археологии. Легендарный хореограф, который в 82 года с завидной живостью вышел на поклоны, создал эпическое полотно, в основу которого положена история восстания против Римской империи рабов, возглавляемых Спартаком. Григорович отдает ведущую роль мужскому кордебалету. На «воинственную» музыку Хачатуряна он поставил героические сцены, требующие от исполнителей невероятно больших затрат. Эти сцены явно были вдохновлены голливудскими фильмами из римской истории. Энергичность и напористость господствуют в хореографии, которая стремится к выразительности и драматизму. Кроме того, здесь есть и дуэты, и лирические эпизоды, которые очень эффектно подчеркивают красивые мелодии партитуры.

Несмотря на наличие сцен, в которых ритм спадает (особенно во втором акте), эта хореография, без сомнения, производит гипнотический эффект. Особенно в исполнении такого танцовщика, как Иван Васильев, который делает своего персонажа еще более ярким. Этому танцовщику слегка за двадцать, и он призван стать одной из ярчайших звезд в истории балета, каковой он, собственно, уже и является. Мужественность, энергия, безупречная техника, элегантность, чистота исполнения, невероятный прыжок и изумительные изгибы тела, мощь сценического присутствия — вот оружие, благодаря которому ему удается достичь совершенства в такой сногсшибательной, волнующей и изнурительной партии. Его коллеги тоже были на высоте, особенно Нина Капцова — экспрессивная, храбрая и трогательная Фригия.

Мы убедились в том, что балет Большого по-прежнему является высококлассной труппой, много внимания уделяющей стилю исполнения. А тот факт, что в яме располагался серьезный оркестр, которым хорошо дирижировали, и вовсе превратил спектакль в совершенно экстраординарный, так что для любителей балета (то есть для нас) это был выдающийся вечер.

Хулио Браво
«АВС», 07.09.2009

Перевод Александры Мельниковой