«Жизель» в цветах и травах

21.11.2019

«Жизель» Алексея Ратманского в Большом театре и «Корсар», поставленный им здесь же совместно с Юрием Бурлакой в 2007 г., – как будто две части арки. Два спектакля классического наследия, при подготовке которых были использованы старинные нотации, и в программках, соответственно, указан магический Гарвард с его коллекцией хореографических рукописей. Два балета на музыку Адана – про морских пиратов, которыми композитор «немало увлекался», хронологически последний в его жизни, этапный, но обросший множеством вставных номеров, – и «история Жизели, где речь идет одновременно о любви земной и потусторонней», как пишет музыковед Саймон Моррисон (перевод Елизаветы Суриц).

В 2007 г. в «Корсаре» Ратманский лишь добавил новую хореографию там, где прежняя была невосстановима. Спустя десять с лишним лет он уже зарекомендовал себя не только как активно сочиняющий «автор», но и как бескомпромиссный адепт нотаций, автор нескольких значительных реставраций балетов Мариуса Петипа, хореограф, который строго настаивает на аутентичности исполнения. Долгое время считалось, что и «Жизель», какой мы ее знаем, – это творение Мариуса Петипа 1884 г., а имена Жана Коралли и Жюля Перро, хореографов, «причастных» к парижской премьере 1841-го, в афишу добавляют по инерции (Перро так и вообще ошибочно).

Сейчас уже стало понятно, что никакой ошибки нет. Ведь сам Адан писал, что был близок к Карлотте Гризи, первой исполнительнице заглавной роли, и Перро, который ставил танцы Карлотты прямо у него «в гостиной». Адан не без гордости сообщал, что внес небольшие изменения в сценарий (чуть переделал финальную сцену у могилы), но признавал, что своим успехом балет обязан прежде всего хореографу и исполнителям, особенно Карлотте Гризи и Люсьену Петипа, танцевавшим главные партии. «Первый акт, который слабее, и то прошел успешно, благодаря Карлотте, которая была очаровательна», – вспоминал он. «Когда же наступил второй акт… успех сменился триумфом. Мне кажется, что ничего не может быть в хореографии красивее, чем эти группы девушек, которые Коралли придумал и столь талантливо изобразил» (те же воспоминания композитора).

Стала совершенно очевидной и еще одна вещь: это один из наиболее сохранившихся балетов наследия. Многие ключевые мизансцены и кордебалетные танцы до сих пор идут «один в один» с теми «построениями», что были зафиксированы в нотациях французским балетмейстером Анри Жюстаманом в середине XIX века и режиссером петербургской балетной труппы Николаем Сергеевым в начале века ХХ-го. Отчасти потому «Жизель» Ратманского – в отличие от его «Спящей красавицы» или «Арлекинады» в АБТ (Американском театре балета) – это вовсе не реставрация. Это новая хореографическая версия, основанная на детальном и ответственном изучении источников. Нотацию дополняют музыкальные репетиторы и клавиры, где – иногда очень подробно – описано действие. У них разный провенанс: петербургский репетитор (долго приписывали Петипа), московский репетитор 1850-х годов (хранится в Большом театре), репетитор Анны Павловой.

Источников несколько, они спорят в увлекательности и разнесены по времени, приходится делать выбор. У Сергеева хореографический текст зафиксирован как бы нотными знаками и рисунками перемещений, у Жюстамана – раскадровкой рисуночков с подписями и диалогами, в которых кроме текста отразилась поэзия первоисточника, которой невозможно не увлечься. Поэтому па из нотаций Николая Сергеева смешиваются с движениями из нотаций Анри Жюстамана, а мизансцены, записанные Сергеевым, с записанными Жюстаманом.

Кроме танцев и па Ратманский восстанавливает конструкцию балета, автором которой был великий французский поэт Теофиль Готье. В ней важнейшее место занимала Батильда. Батильда – невеста главного героя, из-за которой обнаружилось, что он обманул Жизель. И та, не вынеся его предательства, умерла и стала вилисой. Но по Готье – Батильда кроткая, добрая и сочувствующая. У него есть даже стихи, ей посвященные. Поэтому возвращается старинная сцена исчезновения Жизели-вилисы в травах и то, как она отпускает Альберта, как бы благословляет его – если такое слово применимо к сверхъественному существу – соединиться с Батильдой.

В «Арлекинаде», поставленной в 2018 г. в AБT, Алексей Ратманский и художник Роберт Пердзиола, обратившись к рисункам Ивана Всеволожского, «оттолкнулись» от единства хореографии и оформления. Но у нас другой случай. В Санкт-Петербургской театральной библиотеке сохранились эскизы костюмов к балету «Жизель» Евгения Пономарева, сделанных специально к возобновлению постановки Петипа в 1887 г. Но в Большом используются не эти парадные, холодных тонов, декоративные пачки и платья, напоминающие рисунки из увражей по истории костюма. В оформлении Роберта Пердзиолы изысканно стилизуются и цитируются эскизы Александра Бенуа из двух комплектов к двум поворотным постановкам, которые заново открыли «Жизель» Западу. Обе версии были впервые показаны в Париже, на сцене Оперы: речь идет о спектакле антрепризы Сергея Дягилева, хореографом которого был Михаил Фокин, и возобновлении Парижской оперы 1924-го, которое осуществил Николай Сергеев для Ольги Спесивцевой.

Сергей Конаев

Премьерная серия показов пройдет 21, 22, 23 (начало в 12:00 и 19:00) и 24 ноября. Составы можно посмотреть здесь.