О нас

Парижские, московские и нью-йоркские «Драгоценности» Баланчина

Зеленое! Красное! Белое! Поистине захватывающим зрелищем стали «Драгоценности» Баланчина с интернациональным составом (постановка Фестиваля Линкольн-центра, первый показ которой прошел во вторник вечером). На сцене театра им. Дэвида Коха, где пятьдесят лет назад «Драгоценности» впервые увидели свет рампы (тогда этот театр назывался Театром штата Нью-Йорк), в трех блестящих частях балета выступил ансамбль танцовщиков из Парижской оперы («Изумруды»), Нью-Йорк сити балета («Рубины») и Большого балета («Бриллианты»).

Обособленные цвета драгоценностей встретились друг с другом на сцене, чтобы превратить ее в своего рода флаг-триколор. Имеющие наибольшее отношение к Баланчину (1904 - 1983), эти три труппы представляют три страны, наиболее значимые в его карьере. Он учился танцевать и ставить балеты в России, где жил до 1924 г.; ранней творческой зрелости достиг во Франции, в частности работая под эгидой Русского балета Дягилева; а в Нью-Йорке, вместе с Линкольном Керстайном, основал Школу американского балета – в 1933 г. и Сити балет – в 1948-м.  

«Изумруды» на музыку Форе всегда считались «французскими». «Рубины» на музыку Стравинского есть квинтэссенция Нью-Йорка – их скорость, «плотность» и джазовое современное начало характеризуют скорее этот город, чем саму нацию. А «Бриллианты» на музыку Чайковского сначала вызывают в воображении российские бескрайние сельские ландшафты, а под конец – величественные имперские города. Вообще-то привычнее и предпочтительнее смотреть, как одна труппа демонстрирует разнообразие тех возможностей, что требуются для того, чтобы станцевать все три части. Что и делают в настоящее время все труппы от русского Санкт-Петербурга до Сиэтла. Но торжественные праздники в честь юбилеев заслуживают того, чтобы подавалось особое «угощение».

Размышлять о том, насколько ярко проявляются в «Драгоценностях» индивидуальные достоинства каждой труппы, можно будет по воскресенье включительно, причем Большой и Нью-Йорк сити балет меняются местами в «Рубинах» и «Бриллиантах», а парижане и Большой вдобавок к этому еще и меняют свои составы. Во вторник эффектным выступлением в партии прима-балерины в «Бриллиантах» солистка Большого Ольга Смирнова показала именно тот уровень, какой и должен быть на фестивалях, в то время как три ведущих солиста в «Рубинах», выставленных Сити балетом, – Меган Фэрчайлд, Хоакин де Люс, Тереза Райхлен – продемонстрировали пример образцового исполнения того, что лучше всего делает именно «домашняя» команда.

Легко увидеть, как перекликаются стиль Большого и стиль Сити балета: протяженность «фраз», роскошная фактура, потрясающая мощь, хладнокровная расстановка акцентов при смещенном равновесии. Парижский стиль, на редкость элегантный, оказался не очень баланчинским, что прежде всего ощущается у женщин с их резкой манерой «произнесения» текста и антимузыкальной динамикой движений (игривые замирания в переходные моменты, «промахивания» через важные линейные построения). «Изумруды», хоть и галльские, совсем не ассоциируются с Парижем, кажется, что они родом с Фонтенбло-подобных лесных опушек, несмотря на то, что исполнители и демонстрируют лоск, присущий большому городу.

Г-жа Смирнова, все еще юная, впервые танцевала «Бриллианты» в 2012 г., в самом начале своей карьеры. Изысканные арки, которые образуют ее поднятые вверх руки, изящество, с которым она держит и поворачивает голову, смелые, четко акцентированные движения ее аркоподобных стоп – все это производит потрясающее впечатление. Она изумительно проводит свою роль – от рыцарственного, пронизанного тайной романтизма до ослепительного торжества классики. Ее партнер, Семен Чудин, обрел куда большую уверенность по сравнению со своими выступлениями трехгодичной давности, во время последних нью-йоркских гастролей Большого.

Блестящее, озорное, мастерское исполнение г-жой Райхлен партии солистки в «Рубинах» уже давно представляется окончательно устоявшимся. Очень действенна восхитительно самоуверенная манера танца г-на де Люса. Сюрпризом стала г-жа Фэрчайлд. Как это бывало и на других недавних выступлениях, внезапно во всей полноте и свободе раскрылась и расцвела ее индивидуальность: она показала себя зрелой, решительной, притягательно сильной, неподдельно остроумной танцовщицей.

Никто больше, чем Баланчин, не трудился для того, чтобы превратить бессюжетный, «чистый» танец в захватывающее театральное представление. Он был, что отчетливо видно в некоторых его работах, еще и величайшим балетным драматургом: тут нет никакого противоречия, ибо драма пронизывает и его бессюжетные опусы. «Драгоценности», которые часто называют первым полнометражным абстрактным балетом, одаривают куда больше, когда в них видят совокупность разнообразных историй, ситуаций, миров. Три части этого балета, пусть и непохожие друг на друга, связаны между собой. В каждой танцовщики постоянно переходят из положения «наклон вперед» – с руками, сложенными вместе и выступающими вперед, наподобие рога у единорога, – к широким, «распахнутым», с изгибом назад, движениям. И в каждой есть па де де, в котором балерина напоминает некоего магического необузданного «зверя», которого партнер держит на почтительном расстоянии от себя.

Европейские труппы, хотя и соблюдают первоначальную цветовую схему и «ювелирный» акцент, привезли свои костюмы – Кристиана Лакруа (к «Изумрудам») и Елены Зайцевой (к «Бриллиантам»). Коль скоро Сити балет сохраняет оригинальные костюмы, созданные Каринской, местная публика, вероятно, отнесется с предубеждением к альтернативным вариантам. (Голубой циан высокой моды Лакруа выглядит особенно неподходящим).

Впрочем, гости, вероятно, с подобной неприязнью взирают на три декорации Сити балета (созданные Питером Харви в 2004 г., они грубее акцентированы, нежели его оригинальные, 1967 года, что так прекрасно смотрятся у петербургского Мариинского театра). Подозреваю, что при более детальном изучении обнаружится, что Парижская опера и Большой балет исполняют «Изумруды» и «Бриллианты» с некоторыми расхождениями с тем текстом, что ныне принят в Сити балете.

«Драгоценности» давно уже стали прекрасным «введением» в поэзию балета, однако только в нашем столетии они вошли – и очень стремительно – в международный балетный репертуар. Во вторник, когда финальные поклоны достигли кульминации, к артистам трех трупп присоединились на сцене их артистистические директора – Орели Дюпон (Парижская опера), Питер Мартинс (Сити балет) и Махар Вазиев (Большой): настоящее «Сердечное согласие», заключенное прямо на наших глазах.

Аластер Маколей
«Нью-Йорк таймс», 21.07.2017

Перевод Натальи Шадриной

Ольга Смирнова, Семен Чудин. «Бриллианты» на сцене театра им. Дэвида Коха. Фото Костаса Какарукаса.