О нас

Уильям Форсайт – уникальный хореограф, испытавший классический танец на прочность и заставивший его стать современным, не cходя с пуантов.

Мужчина и женщина появляются на сцене – вот вам и готовый сюжет, так говорил Баланчин, когда его «призывали к ответу» за бессюжетность. Хороший рецепт, но не на все случаи жизни. Мужчины и женщины Форсайта, как правило, балансируют на грани нервного срыва – со взятого бешеного темпа, укрощают пульсирующий ритм движения, а не друг друга, их единение – соревнование вызывает восхищение теми беспредельными возможностями, которыми, оказывается, обладает балет. Форсайт открывает новый мир балета, модернизирует его язык, исследует, как балет может сопрягаться с другими видами искусства. Чтобы танцевать Форсайта, надо упиваться точностью, преодолевая собственное головокружение и доводя до него зрителей.


В 1984 г. он поставил «Артефакт». Это был один из первых его полнометражных балетов и первый, который он сочинил в статусе художественного руководителя балетной труппы Оперы Франкфурта. «Балет о балете», как сам он охарактеризовал этот спектакль.

«Я должен был найти свой путь сквозь Баланчина, Петипа, Крэнко, Макмиллана – да целую толпу народа. Поскольку отчетливо осознавал, что надо двигаться дальше». Однако путь в будущее был проложен из прошлого, он вбирал или остранял все, что было прежде. «Артефакт», и наследующий традиции, и ей противоречащий, стал чем-то вроде краткого курса истории балета.

«Он отсылает к Баланчину, которому я столь многим обязан. Это своего рода благодарственное письмо за все, чему я у него научился. И этот балет одновременно отражает и мою любовь, и все мои сомнения. С одной стороны, он исполнен благоговения. С другой, признает эпоху Баланчина достоянием прошлого» (У. Форсайт, цитата из интервью американскому журналу "BOMB").

В этом двухчасовом четырехчастном балете (классический формат!) действует фантастически слаженный кордебалет («процесс бесконечной имитации движений одного человека другим, встающим за ним» можно рассматривать как метафору существования и в балете, и в самой жизни), женщина в историческом костюме (классический танец зарождался при дворе!), которая «дирижирует» движениями кордебалета и перебрасывается репликами (речитативом) с другим говорящим персонажем (намек на то, что во время ȯно балет «отпочковался» от оперы). Строго упорядоченный мир Баха (в основе второй части – Чакона из Второй партиты) отзывается в хореографии, построенной на основополагающих элементах балетной техники. Но остальные части «сложены» из импровизаций на баховские темы Эвы Кроссман-Хехт, тогдашнего концертмейстера труппы Форсайта, пианистки с «джульярдским» образованием.

Проникаясь свободной импровизационной стихией музыки, извечный балетный лексикон вдруг рождает «тексты» совершенно невероятные, на временнȯй дистанции огромного размера не только от прабалета, но и от Баланчина и Крэнко. Тут есть от чего закружиться любой голове: вам дают базовое представление о том, на каких принципах «строится» балет, и тут же разрушают эту идеальную картину мира, показывая, как, пользуясь этой базой, можно преобразить балет до почти абсолютной неузнаваемости. Кто считал балет застывшей формой, раз и навсегда определенным артефактом, тому предстоит радикальная смена убеждений: балет можно заставить заговорить по-новому, пользуясь старой азбукой.

«Артефакт» не так часто, но исполнялся после франкфуртской труппы и другими балетными компаниями. Но гораздо более востребованным оказался его краткий вариант – «Артефакт-сюита», которую в 2004 г. Уильям Форсайт поставил для Шотландского балета. Сильно сжатый за счет отказа от многих изобразительно-концептуальных моментов, он представляет собой танец в концентрированном виде, проходящий ускоренный путь развития от сложного до сложного головокружительно. Два виртуознейших дуэта (малейшая потеря точности партнера неминуемо ведет к потере равновесия) приобретают дополнительный масштаб, и от них в буквальном смысле слова захватывает дух. Исполнять этот мини-балет великого значения (где бы его ни ставили, всякий раз критики с восторгом и изумлением отмечают не только его современность, но и вполне сохранившуюся устремленность в будущее, как будто это своего рода балетные «воспоминания о будущем») – честь для каждой труппы, но и большой вызов, требующий и смелости, и мастерства.


Эдвард Клюг гораздо моложе мэтра Форсайта (р. 1949). Ему сорок пять, но благодаря своей моложавости и экспансивности он не тянет и на них. При всем при том он если еще и не мэтр, то уже кандидат в мэтры. Сам он, улыбаясь вот уж совершенно мальчишеской широкой улыбкой, говорит, что не может поверить в это, но факт остается фактом: уже два года прошло, как его труппа отметила 25-летие его творческой деятельности! В 1991 г. он поступил в балетную труппу Словенского национального театра в Мариборе, так что точкой отсчета для юбилея, естественно, было выбрано начало карьеры в качестве танцовщика. Но в «простых» танцовщиках он не задержался, желание сочинять быстро одержало верх над чисто исполнительскими амбициями. И в этом году – двадцать лет его карьеры уже в качестве хореографа. Пятнадцать из них он возглавляет Мариборский балет, который пользуется широкой известностью далеко за пределами Словении. К моменту приглашения в Большой г-н Клюг поработал во множестве балетных компаний – от Австралии до Сибири. И хотя Марибор пока еще не стал той балетной Меккой, в которую в свое время Уильям Форсайт превратил Франкфурт, а Джон Ноймайер – Гамбург, все равно на балетной карте этот город обозначился четко.
   

Балет Марибора с готовностью откликается на многие знаковые даты: накануне столетнего юбилея балета «Весна священная» он отметил 130-летнюю годовщину со дня рождения Игоря Стравинского, одного из самых любимых композиторов Эдварда Клюга. Помимо «Весны» он ставил также еще и «Свадебку». А вот «Петрушку» ставит впервые. Именно это название он предложил, когда получил приглашение в Большой. И долго не думал. Считает, что это просто фантастика – ставить «Петрушку» здесь, в России, в Большом театре, «где просто замечательные артисты, работая с которыми, получаешь дополнительные творческие импульсы и огромную отдачу».

Эдвард Клюг:
– Это всегда ни с чем не сравнимый, потрясающий опыт – работа над партитурой Стравинского. И всякий раз музыка этого композитора требует нового, особого подхода. Одно дело – просто слушать Стравинского, не надо специально говорить о том, какое это огромное наслаждение для человека, который любит музыку. Но когда начинаешь придумывать танец, ситуация меняется. Чтобы достичь необходимой свободы и суметь получать удовольствие от этих танцев, необходимо глубокое понимание того, что ты хочешь сделать, железный расчет (и счет!) и репетиции-репетиции-репетиции. Говоря так, я не имею в виду задачу просто воплотить в танце то, что «хочет» музыка. Речь о достижении того уровня, на котором ты вступаешь в диалог с обеими составляющими балета – самой музыкой и той историей, которую она «рассказывает».

Насколько я знаю, многие люди находят весьма интригующей афишу, выпущенную к нашей премьере. На ней фигурируют гигантские матрешки. Это чисто визуальный образ страны, в которой разворачивается это сказочное действие. Правда, «собирательность» этого образа мы не используем. Наши матрешки ни собрать, ни разобрать нельзя. Их огромное «нутро» служит интерьером – для кукольного театра Фокусника, для обиталища Мавра (Арапа). Такой кукольный дом в самой кукле. А поскольку они еще как бы и танцующие, эти фигурины, мы надеемся, они внесут свою толику волшебства в происходящее на сцене.

Что касается главных персонажей, то я очень люблю маленького храброго Петрушку. Который хочет быть не куклой, но человеком, и чтобы добиться этого, готов рискнуть своей кукольной жизнью. И чтобы почувствовать себя человеком, по-настоящему живым человеком, ему нужна любовь. Философский аспект этого сюжета парадоксальным образом очень актуален для наших дней. Оглядимся вокруг: кто собственно является куклой – наш герой Петрушка, который жаждет любви, или те люди, которыми управляют их собственные амбиции или иллюзии, заставляющие их верить, что они живут в некоем совершенном виртуальном мире.

Но, разумеется, мой подход вовсе не такой аналитический, да и пьеса, в общем, не об этом. Главное – то, что я всего себя отдаю замечательной миссии вновь вдохнуть жизнь в чудесную волшебную сказку под названием «Петрушка».

Премьерная серия показов пройдет 20, 21, 22, 23 и 24 (начало в 12 и 19 часов).
В балетах «Артефакт-сюита» и «Петрушка» заняты ведущие артисты Большого балета.