Красавица с эмалевыми глазами
Помимо отличных танцев, есть у этого старинного балета еще два неоспоримых достоинства. Во-первых, «Коппелия» — это комедия, а их не так много числится среди шедевров классического наследия. Во-вторых, комедия с прекрасной музыкой.
Широко известно, как оценил мастерство Делиба «в области балета» П. Чайковский: «Первый балет, в котором музыка составляет не только главный, но и единственный интерес. Что за прелесть, что за изящество, богатство мелодическое, ритмическое и гармоническое». Эти слова, правда, сказаны о другом балете композитора, но с тем же успехом могут быть отнесены и к «Коппелии». Недаром музыка из «Коппелии» исполняется и на концертной эстраде.
Главная сюжетная линия этого веселого балета, как ни странно, взята из совершенно невеселых новелл Гофмана, преимущественно — из «Песочного человека». У Гофмана любовное увлечение юноши куклой заканчивается трагически, а в балете — свадьбой этого юноши с живой и энергичной красавицей (Сванильдой), сумевшей противостоять коварному создателю куклы (Коппелии), чуть было не ставшей роковой разлучницей.
«Коппелия» увидела свет рампы в 1870 г. в Парижской опере (Национальной академии музыки и танца). Ее отцом-создателем стал уступивший Мариусу Петипа пост главы петербургского балета Артюр Сен-Леон — хореограф, а также танцовщик-виртуоз, знаток танцевального фольклора, композитор и скрипач. Его предметный интерес к «танцам народов мира» и обусловил появление в музыкальной партитуре такого богатого «набора» основанных на фольклоре танцевальных мелодий. Считается, что это один из первых балетов, в котором представлены славянские мотивы.
За те четырнадцать лет, что прошли с момента парижской премьеры до собственной постановки Петипа на сцене петербургского Большого театра, «Коппелия» вышла на сцены Брюсселя, московского Большого театра и Лондона. До конца XIX века балет был поставлен также в Нью-Йорке, Милане, Копенгагене, Мюнхене и еще раз в Петербурге, теперь уже на сцене Мариинского театра. XX век также отдал дань этому балету, предложив в том числе и очень современные прочтения и даже временами отказываясь от его комедийной стихии.
Вторую петербургскую редакцию «Коппелии» (хореография Мариуса Петипа, постановка служившего в то время в Петербурге итальянского педагога и балетмейстера Энрико Чекетти), осуществленную в 1894 г., и возродили в 2009 г. в Большом исследователь балета Павел Гершензон и знаменитый премьер Мариинского театра, балетмейстер-реставратор Сергей Вихарев.
В 2001 г. премьера их реконструированной «Коппелии» состоялась в Новосибирском театре оперы и балета. Спектакль произвел такое сильное впечатление на театральную общественность, что на следующий год она наградила его Национальной театральной премией «Золотая маска».
Предполагалось, что в сезоне 2017/18 Сергей Вихарев поставит в Большом обновленную редакцию, однако трагическая случайность, оборвавшая жизнь всеми любимого балетмейстера, заставила отказаться от этих планов. Мы показываем редакцию прежнюю, тщательно и бережно восстановленную.
ИЗ ПРЕДПРЕМЬЕРНОГО ИНТЕРВЬЮ (2009 г.) СЕРГЕЯ ВИХАРЕВА:
— В этом балете интересные классические танцы. Интересные характерные танцы. И очень интересная пантомима. То есть имеют место быть все три кита, на которых стоит старый классический балет. И плюс — замечательная музыка Делиба.
Сен-Леона возродить довольно трудно. По той простой причине, что из поставленного им практически ничего не сохранилось. Вот искусно стилизовать под него — это другое дело. Однако какие-то крохи сен-леоновской «Коппелии» мы можем предъявить. Это такое маленькое черное коктейльное платье — образчики мелкой и очень трудной танцевальной техники, блестки, которые рассыпаны по всему балету.
Другое дело — Петипа. А рецепт «возрождения» старинного балета очень прост и давно известен. Надо взять записи, хранящиеся в Гарвардской коллекции, посмотреть, что там есть, затем открыть музыкальную партитуру и сравнить, все ли есть там для тех танцев, что вы обнаружили в Гарварде, осознать, каково будет соотношение подлинного и «вставного» текста, и таким образом, в конце концов, понять, возможна ли в принципе реконструкция данного балета. Затем вы идете в театральный музей, театральную библиотеку и получаете представление о том, можно ли восстановить костюмы и декорации, изучаете старую программку и... И так далее, и так далее, и так далее. Все это очень хлопотно, трудно, но вполне возможно. Что касается «Коппелии» в редакции 1894 г., то она очень хорошо записана. Хотя, естественно, есть какие-то лакуны, которые человек, ставящий спектакль, в силу своей профессии должен уметь заполнить.
Есть еще некоторая сложность, связанная с именем Чекетти.
История постановок такова: сначала был Петипа по Сен-Леону, потом просто Петипа, а потом уже — Петипа, постановка Чекетти. Четко «развести» их авторство практически невозможно. Это уже такой единый хореографический пласт. Впрочем, некоторые критики думают, что он привнес усложненную балеринскую технику. Итальянские танцы главной героини — это, наверное, действительно от него.
Не вижу ничего плохого в том, что «жутковатые» произведения Гофмана превратились в очень веселую балетную комедию. Так получилось — и слава богу. Иногда попытка вернуться к литературному первоисточнику как раз и приводит не к лучшим результатам. На мой взгляд, в старину либреттисты выбирали более правильный путь, приспосабливая литературные сюжеты для балета в облегченном варианте.
Что должна была «Коппелия» сказать зрителю? Наверное, должна была намекнуть о том, что через пять месяцев после премьеры развалится французская империя. А развалилась она в том числе и потому, что было такое искусство... Когда я восстановил «Пробуждение Флоры», многие говорили, что теперь стало понятно, почему убили царя. Такое тогда главенствовало искусство. Балет и власть — это старая история взаимных отражений.
А в наши дни классический балет сродни латинскому языку, который применяется только в медицине, но больше на нем никто не говорит. И никакому хореографу в наше время не придет в голову поставить чисто классический балет, используя исключительно классическую лексику. Такие балеты можно только реставрировать и находить в этом свою прелесть. Есть люди, которые и сейчас готовы осуждать искусство эпохи Наполеона III или Николая II. Но, по-моему, это смешно. Мне интересно изучать и то, и другое, и третье. В конце концов, это расширяет палитру знаний. И все наши нынешние «Коппелии» и «Пробуждения Флоры» — это не просто дань моде, не гламур и не шоу-бизнес, это актуальное искусство. Зеркала, в которые можно увидеть ушедшие эпохи.
Текст Натальи Шадриной
Широко известно, как оценил мастерство Делиба «в области балета» П. Чайковский: «Первый балет, в котором музыка составляет не только главный, но и единственный интерес. Что за прелесть, что за изящество, богатство мелодическое, ритмическое и гармоническое». Эти слова, правда, сказаны о другом балете композитора, но с тем же успехом могут быть отнесены и к «Коппелии». Недаром музыка из «Коппелии» исполняется и на концертной эстраде.
Главная сюжетная линия этого веселого балета, как ни странно, взята из совершенно невеселых новелл Гофмана, преимущественно — из «Песочного человека». У Гофмана любовное увлечение юноши куклой заканчивается трагически, а в балете — свадьбой этого юноши с живой и энергичной красавицей (Сванильдой), сумевшей противостоять коварному создателю куклы (Коппелии), чуть было не ставшей роковой разлучницей.
«Коппелия» увидела свет рампы в 1870 г. в Парижской опере (Национальной академии музыки и танца). Ее отцом-создателем стал уступивший Мариусу Петипа пост главы петербургского балета Артюр Сен-Леон — хореограф, а также танцовщик-виртуоз, знаток танцевального фольклора, композитор и скрипач. Его предметный интерес к «танцам народов мира» и обусловил появление в музыкальной партитуре такого богатого «набора» основанных на фольклоре танцевальных мелодий. Считается, что это один из первых балетов, в котором представлены славянские мотивы.
За те четырнадцать лет, что прошли с момента парижской премьеры до собственной постановки Петипа на сцене петербургского Большого театра, «Коппелия» вышла на сцены Брюсселя, московского Большого театра и Лондона. До конца XIX века балет был поставлен также в Нью-Йорке, Милане, Копенгагене, Мюнхене и еще раз в Петербурге, теперь уже на сцене Мариинского театра. XX век также отдал дань этому балету, предложив в том числе и очень современные прочтения и даже временами отказываясь от его комедийной стихии.
Вторую петербургскую редакцию «Коппелии» (хореография Мариуса Петипа, постановка служившего в то время в Петербурге итальянского педагога и балетмейстера Энрико Чекетти), осуществленную в 1894 г., и возродили в 2009 г. в Большом исследователь балета Павел Гершензон и знаменитый премьер Мариинского театра, балетмейстер-реставратор Сергей Вихарев.
В 2001 г. премьера их реконструированной «Коппелии» состоялась в Новосибирском театре оперы и балета. Спектакль произвел такое сильное впечатление на театральную общественность, что на следующий год она наградила его Национальной театральной премией «Золотая маска».
Предполагалось, что в сезоне 2017/18 Сергей Вихарев поставит в Большом обновленную редакцию, однако трагическая случайность, оборвавшая жизнь всеми любимого балетмейстера, заставила отказаться от этих планов. Мы показываем редакцию прежнюю, тщательно и бережно восстановленную.
ИЗ ПРЕДПРЕМЬЕРНОГО ИНТЕРВЬЮ (2009 г.) СЕРГЕЯ ВИХАРЕВА:
— В этом балете интересные классические танцы. Интересные характерные танцы. И очень интересная пантомима. То есть имеют место быть все три кита, на которых стоит старый классический балет. И плюс — замечательная музыка Делиба.
Сен-Леона возродить довольно трудно. По той простой причине, что из поставленного им практически ничего не сохранилось. Вот искусно стилизовать под него — это другое дело. Однако какие-то крохи сен-леоновской «Коппелии» мы можем предъявить. Это такое маленькое черное коктейльное платье — образчики мелкой и очень трудной танцевальной техники, блестки, которые рассыпаны по всему балету.
Другое дело — Петипа. А рецепт «возрождения» старинного балета очень прост и давно известен. Надо взять записи, хранящиеся в Гарвардской коллекции, посмотреть, что там есть, затем открыть музыкальную партитуру и сравнить, все ли есть там для тех танцев, что вы обнаружили в Гарварде, осознать, каково будет соотношение подлинного и «вставного» текста, и таким образом, в конце концов, понять, возможна ли в принципе реконструкция данного балета. Затем вы идете в театральный музей, театральную библиотеку и получаете представление о том, можно ли восстановить костюмы и декорации, изучаете старую программку и... И так далее, и так далее, и так далее. Все это очень хлопотно, трудно, но вполне возможно. Что касается «Коппелии» в редакции 1894 г., то она очень хорошо записана. Хотя, естественно, есть какие-то лакуны, которые человек, ставящий спектакль, в силу своей профессии должен уметь заполнить.
Есть еще некоторая сложность, связанная с именем Чекетти.
История постановок такова: сначала был Петипа по Сен-Леону, потом просто Петипа, а потом уже — Петипа, постановка Чекетти. Четко «развести» их авторство практически невозможно. Это уже такой единый хореографический пласт. Впрочем, некоторые критики думают, что он привнес усложненную балеринскую технику. Итальянские танцы главной героини — это, наверное, действительно от него.
Не вижу ничего плохого в том, что «жутковатые» произведения Гофмана превратились в очень веселую балетную комедию. Так получилось — и слава богу. Иногда попытка вернуться к литературному первоисточнику как раз и приводит не к лучшим результатам. На мой взгляд, в старину либреттисты выбирали более правильный путь, приспосабливая литературные сюжеты для балета в облегченном варианте.
Что должна была «Коппелия» сказать зрителю? Наверное, должна была намекнуть о том, что через пять месяцев после премьеры развалится французская империя. А развалилась она в том числе и потому, что было такое искусство... Когда я восстановил «Пробуждение Флоры», многие говорили, что теперь стало понятно, почему убили царя. Такое тогда главенствовало искусство. Балет и власть — это старая история взаимных отражений.
А в наши дни классический балет сродни латинскому языку, который применяется только в медицине, но больше на нем никто не говорит. И никакому хореографу в наше время не придет в голову поставить чисто классический балет, используя исключительно классическую лексику. Такие балеты можно только реставрировать и находить в этом свою прелесть. Есть люди, которые и сейчас готовы осуждать искусство эпохи Наполеона III или Николая II. Но, по-моему, это смешно. Мне интересно изучать и то, и другое, и третье. В конце концов, это расширяет палитру знаний. И все наши нынешние «Коппелии» и «Пробуждения Флоры» — это не просто дань моде, не гламур и не шоу-бизнес, это актуальное искусство. Зеркала, в которые можно увидеть ушедшие эпохи.
Текст Натальи Шадриной
Распечатать
Студии Артемия Лебедева